Аделия Родина: «Такое врезается в память навсегда»

11/04/2014 12:43 Сегодня, 11 апреля, страна отдает дань памяти узникам фашистских концлагерей. Среди тех, кто пережил все ужасы заключения и находился на волосок от смерти, была и председатель Саратовского регионального отделения общероссийской общественной организации Российского Союза бывших малолетних узников фашистских концлагерей, член союза писателей России Аделия Родина. Для нее эта дата полна особенного значения: она не только торжественно-скорбная, но еще и юбилейная. Ведь вот уже двадцать пять лет Аделаида Родина бессменно возглавляет местное отделение Российского Союза.

- Аделия Викторовна, насколько Вам тяжело вспоминать события тех лет?

- Нам было бы тяжело вспоминать события тех лет, если бы мы их забывали. А мы с ними живем всю нашу жизнь, такое врезается в память навсегда.

- Что запомнилось Вам как наиболее страшное?

- Страшным было все. Даже один день при лагерном режиме оставляет в душе отметину на всю жизнь. Все фашистские концлагеря имели одну задачу: моральное и физическое уничтожение. Страшным было то, что мы жили в неотапливаемых бараках, на голых нарах без подстилок; то, что нам приносили еду, баланду, и выливали на пол. Малыши, мы падали кто на животики, кто на коленочки, и лизали эту баланду с пола. Но страшнее, наверное, для памяти Аппельплац. Это площадь, на которую сгоняли большой колонной группу взрослых или детей - полураздетых, полуразутых в любую погоду, а вокруг овчарки и фашисты, и не дай бог упадет ребенок. Страшны были очереди, когда каждого пятого или десятого или двадцатого сразу бросали в печь.

- Сколько лет Вам было, когда Вы оказались в концлагере?

- Мне было три с половиной года. И два года я там пробыла.

- Неужели у Вас сохранились воспоминания с такого юного возраста?

- Я запомнила все зрительно. Я родилась в такой семье, что уже в три с половиной года знала грамоту – умела и писать, и читать, была очень образованным ребенком. Зрительная память и до сих пор меня выручает. Когда в 1989 году советское правительство дало нам возможность съездить в свои концлагеря, только в «Алитус» поехали 43 человека. Я оказалась моложе всех и попросила: «Дайте я доведу вас, как я запомнила». И я точно привела.

- А как Вы попали в лагерь?

- Я жила на Брянщине, а Брянская область уже через месяц после начала войны была оккупирована. В концлагерь попали в основном семьи партизан, подпольщиков, советских рабочих - одним словом, активисты. Это очень быстро узнавалось, потому что, как водится, всегда есть кто-то, кто предает своих. Сначала я попала вместе с детским садом в город Лида: колючая проволока под открытым небом, уже холодно, но мы на земле. Взрослые ложились сами и клали детей на себя, чтобы как-то согреть. А затем был «Алитус», один из страшнейших концлагерей…

- Каким образом годы заключения повлияли на Вашу дальнейшую жизнь?

- Наверное, если бы не война, я была бы человеком более образованным. Природа каждому дает свои таланты. У меня был уникальный музыкальный слух, но я не смогла закончить ни академию, ни литературный институт, куда поступила: меня оттуда очень «красиво» вывели за то, что я имею пятно фашистского концлагеря.

- Сколько бывших узников концлагерей проживает в настоящее время на территории области?

- Изначально нас было зарегистрировано 798 человек, а на 1июня 2013 года оставалось уже 398. Сейчас, конечно, и того меньше. Вообще по России и по всему «международью» мы потеряли уже больше половины своих товарищей.

- Вас устраивает забота правительства в плане предоставления социальных льгот?

- Я считаю, что мы «под крылом» правительства. Мы имеем все федеральные льготы инвалидов и участников войны: к моей пенсии прибавляется, по-моему, 3205 рублей. Какая-то часть из них идет на лечение, какая-то часть на санаторные путевки. Саратов стал единственным регионом из пятидесяти девяти, в котором появился закон об освобождении бывших узников концлагерей от платы за коммунальные услуги. В свое время я обратилась по этому вопросу к губернатору, и он очень быстро отреагировал. Нам предоставляют хорошие льготы, таких нет ни в одном другом регионе.

- Сегодня в стране отмечается Международный день освобождения узников фашистских лагерей. Но, как Вам кажется, уместно ли называть это событие «праздником»?

- Вообще это торжество наших избранных, которые подняли восстание в 1945-м году. Это было началом нашего освобождения. Правда, на родину я поехала уже в 1944-м году, потому что была в Литве, а там узников освободили быстрее, чем в Бухенвальде. Так что, с одной стороны, это великий праздник – мы остались живы и нас вернули на родину. А, с другой стороны, нас осталась горсточка. Говорят, что в концлагерях выживал один из десяти. Ничего подобного - один из шестнадцати. Мы всегда вспоминаем тех, кто остался за воротами концлагеря.

- Какой план мероприятий приурочен у Вашей организации к сегодняшнему дню?

- У нас будет большое мероприятие. Прежде всего, мы отдадим дань нашим братьям - поедем возлагать цветы к подножью нашего памятника на Соколовой горе. А после соберемся в «Славянском Рае» на 3-й Дачной. В связи с тем, что за концертную программу берут такие громадные деньги, мы решили организовать свой ансамбль: в нем участвуют восемь человек, сегодня у него будет премьера. Мы подготовили хорошие стихи, песни, имеющие отношение к войне. Правда, состояние бюджета намного понизилось – обычно нам давали средства на восемьдесят или сто человек, а сейчас выделили всего на сорок пять. Но я сделаю все, чтобы во всех районах города и области тоже проводились юбилейные мероприятия.

- Аделия Викторовна, и последний вопрос. Как Вы относитесь к недавним событиям на Украине?

- Я не знаю, когда люди будут думать сердцами. То, что творится на Украине, невозможно осмыслить: чтобы в наше время вот так вот разваливалось государство только потому, что это угодно Обаме и иже с ним? Никогда бы сама Украина такого не позволила, это все было подготовлено. Мы только об этом сейчас и разговариваем. Такая боль в душе за наших людей, за то, что разваливается прекрасное государство. Я не ложусь спать до тех пор, пока у меня хватает сил – в шесть, иногда в семь утра. Я слушаю все последние известия. У нас же там остались наши друзья. Люди гибнут сейчас не столько физически, сколько морально – они раздавлены, они не знают, что делать. Для нас, россиян, невозможно, чтобы на Украине такое творилось.

- В связи с беспорядками много внимания привлекают к себе пресловутые бандеровцы. Имеет ли вообще право на существование такое явление как украинский нацизм?

- Украинцы всегда были нашими братьями, и особенные боль, гнев и возмущение вызывает то, что сейчас профашистские организации на Украине составляют очень большую численность. Такого быть не должно, ведь мы единая славянская нация.