Сталин умер. Пора хоронить

«Ленин умер, но тело его живет», - шутили когда-то диссиденты. «При Сталине вас бы за такие шутки расстреляли», - злились сторонники «сильной руки». «Тю! У вас уже и патронов нет», - отвечали диссиденты. Смех смехом, но в том, что фигура Сталина продолжает вызывать жаркие споры, нет ничего смешного, даже наоборот.

С этим именем у нескольких поколений связано не только превращение России из аграрной страны в индустриальную сверхдержаву, но и привычка жить «под собою не чуя страны». Миллионы репрессированных – за неосторожное высказывание, за колоски, поднятые в голодную пору близ колхозного поля, просто за то, что кому-то захотелось занять  чью-то должность или квартиру. Целые поколения, воспитанные в страхе, трепещущие перед наделенными властью «полулюдьми», не смеющие иметь собственное мнение. Это – наследие Сталина.

Насколько бессмысленный спор о том, кто лучше – Александр Македонский, или Тамерлан?  Наполеон или Батый? – настолько  бессмысленно ломать копья по поводу того, плох, или хорош был Сталин. Он стал историей 60 лет назад, 5 марта 1953 года. Пляски на его могиле начались практически сразу – его бывшие соратники и товарищи сил не жалели, чтобы свалить вину за творимые ими преступления на того, кто уже не может ответить.  Разве только один Сталин росчерком пера обрекал одних на смерть, других на страдания? Не сталинская ли клика, когда с радостью исполняла, а когда и явно провоцировала сталинские указания по усилению классовой борьбы, соревнуясь в количестве расстрелянных? Не простые ли советские люди устраивали демонстрации с требованием расстрелять «врагов народа»?

Все это тоже стало историей, которую надо помнить, но нельзя использовать для спекуляций.

Интернет-СМИ, радио, телевидение, конечно, имеют гарантированное Конституцией право  свободно высказывать свои мнения. Но что движет теми журналистами и политиками, которые пытаются играться с именем Сталина?

С политиками-сталинистами вроде бы все ясно. Для них апелляция к имени Сталина – лишний повод заручиться поддержкой той части пожилых избирателей, которые видят только один способ управления народом – страх.

Если кто-то начал бы копаться в биографиях поддерживающих Сталина, то наряду с зазомбированными пропагандой обнаружил бы вполне сознательных сторонников, родители которых в сталинские времена неплохо жили. Страшно строить догадки, за счет чего обеспечивалась эта спокойная жизнь. Дети отставных палачей, безусловно, будут поддерживать все, что делал Сталин.

Как ни парадоксально, но и некоторые дети жертв – тоже. Есть такое понятие «стокгольмский синдром» - когда жертвы начинают оправдывать мучителей. Но становится жутко от масштабов коллективного сумасшествия, которое началось в пору когнитивного диссонанса, вызванного образом Сталина, созданным коммунистической пропагандой, и тем, что люди видела вокруг себя. Людям всегда неимоверно трудно признаваться в собственных ошибках. А ведь здесь надо признать, что ошибались целые поколения, что неоправданными были жертвы, страдания и лишения. Людям придется признать, что их деды и отцы вели себя не вполне достойным образом. Поэтому, защищая Сталина, люди пытаются оправдаться перед собой и потомками за бессмысленно и не всегда по совести и закону прожитые годы своих предков.

Что заставляет врать ученых, особенно историков, которые всегда имели доступ к архивам? Вот ведь они, перед глазами – расстрельные списки, материалы уголовных дел, залитые кровью, признания, подписанные под пытками. Страшная правда заключается в том, что достижения СССР предвоенных и послевоенных пятилеток свершены за счет гигантских жертв, которых можно было избежать,  да и самой войны тоже. Остается только одно объяснение активности историков, до сих пор утверждающих, что «с этим народом по-другому было нельзя». Они выполняют чей-то заказ. Заказчики могут быть самые разные, но цель у них одна: готовить народ к новой диктатуре, не суть важно, с какой стороны света она придет.

Этому безумию должен быть положен конец. Сталин должен быть окончательно, как и его «великий учитель», предан земле и истории. Нельзя постоянно жить прошлым.