"Мальчишки, не пищать!" - Саратов Сегодня
18+ 29 Марта 2024, Пятница, 14:21
Все в общем хорошо, только по отдельности все плохо
Политика Общество Интервью Культура и наука Слухи Прохиндиада Выборы Прямая речь Ракурс Он-лайн Фото Видео Архив

"Мальчишки, не пищать!"

19/06/2014 17:15 Эту фразу старшина Евгений Игнатьевич Калета запомнил на всю жизнь. Так его, семнадцатилетнего мальчишку, напутствовали, готовясь отправить на фронт. К счастью, настоящей войны он так и не увидел: фашисты были разгромлены за несколько дней до отхода эшелона с молодыми бойцами. Однако война, так или иначе, прошла через всю его юность, заставив ловить дезертиров, служить в Черноморском флоте и с риском для жизни очищать море от вражеских мин.

О начале войны и убегающей от нее «ОВечке»
У меня день рождения 28 июня, а на момент начала войны мне не было и четырнадцати лет. Мы с товарищами окончили седьмой класс, жил я тогда в Белгородской области на границе с Украиной. Просыпаемся мы однажды утром, включаем радио, а по нему сообщают, что началась война. Наше село сразу опустело. Отец хотел пойти на фронт, но у него был «белый билет», делавший его полностью негодным для службы. В военкомате ему сказали остаться в тылу и руководить партийной организацией на сахарном заводе - он был агрономом по сахарной свекле. Была осень, война уже подкатила к Харькову, который находился в 70 километрах от нас. Через наше село отступала артиллерийская батарея. У них были маленькие пушечки, лошади хромали, а бойцы шли перевязанные – только что с боя. На некоторых лошадках висели сабли и карабины – они принадлежали погибшим бойцам. Я сказал, что хочу пойти с ними. Я был крепким мальчишкой, и меня даже хотели сделать «сыном батареи». Но мать воспротивилась: «А что я буду делать без него? Мы эвакуируемся, отец больной, со мной его двоюродный братик, которому шесть лет только. Он - моя опора, он мне необходим» «Тогда оставайся при матери, будешь эвакуироваться» - решил командир батареи.Всплывающая подсказка

Мы держали коровку, поэтому в доме были молоко, творог и еще кое-что из молочного. Мама все собрала и передала командиру, чтобы тот раздал бойцам. А коровку и телочку мать отдала в стадо, которое погнали на восток, чтобы оно не достались немцам. Я помню, как мама попрощалась с этой коровкой, повисла на ней… Она плакала, и коровка вроде как тоже плакала – мычала… А потом мы погрузились в товарные вагоны, и каждой семье выдали по куску сахара. Один вагон загрузили сахаром полностью, а еще несколько вагонов были заполнены основными, самыми нужными, деталями демонтированного сахарного завода и семенами сахарной свеклы. У нас был маленький маневровый паровозик «ОВ», который мы называли «ОВечка», и свои машинисты. К этому паровозику прицепили пять вагонов, и мы поехали. «ОВечка» везла несколько семей – в основном, это были семьи служащих и инженерно-технических рабочих (ИТР). Мама взяла с собой перину и еще одеяло и вещички для нас. И все – много вещей брать не разрешали. Сначала мы поехали на Купинск, а от Купинска дорога шла на восток.

Помню, как мы прибыли на станцию Лиски, где стояли эшелоны с бойцами, отправляющимися на фронт, и санитарные поезда. Наш поезд загнали в самый дальний тупик. И тут начался воздушный немецкий налет. На платформах стояли зенитные пулеметы, и бойцы начали стрелять по вражеским самолетам, не позволив им прицельно бомбить. Мы с братом спрятались под вагон и наблюдали оттуда, как бойцы снимали с себя гимнастерки, намачивали их в ведре и оборачивали ими разогревшиеся стволы. Налет отбили.

Потом мы очутились в Татарской АССР, на узловой станции в городе Нурлат. Семена сахарной свеклы развезли по колхозам, и отец учил рабочих сеять сахарную свеклу и ухаживать за ней. Братик был в основном дома, а мама и я пошли работать на военный завод - делать снаряды для пушек. Такие, как я, мальчишки работали на заводе по шесть часов – с утра и до обеда. А после работы я шел учиться в вечернюю школу. В 1943-м, когда освободили Курскую дугу, отца позвали в Курскую область восстанавливать сельское хозяйство в городе Обоянь. Я наблюдал, как туда натащили битых танков с Курской дуги сразу после танкового сражения. И своими глазами видел, что на башне нашего обгоревшего танка белой краской было написано «За родину! За Сталина!» Мы с мальчишками заглянули туда, а там - обгорелые кости танкиста.

Первое боевое крещение
Всплывающая подсказка Когда мне еще не было семнадцати, нас с моим другом Колей Гороховым вызвали в военкомат. Молоденький лейтенант выдал нам по карабину и патроны к нему. Мы должны были патрулировать железную дорогу между Курском и Белгородом. Целое лето мы ловили дезертиров, бывших полицаев и всяких подозрительных личностей, и доставляли их в комендатуру. Однажды мы проверяли у пассажиров поезда документы и заметили, как один из них стал продвигаться к выходу. Мы за ним. Оказалось, что это был полицай, вооруженный немецким «вальтером». Он на ходу спрыгнул с поезда и побежал в лесопосадки. Мы стали его догонять, и тогда он открыл стрельбу, но стрелял плохо – пули свистели, но ни в кого не попали. Наш лейтенант скомандовал стрелять по ногам. В конце концов, полицай расстрелял всю обойму, выбросил пистолет и поднял руки. Мы подбежали к нему и скрутили. Это было мое первое боевое крещение.

Потом я попал в полковую школу снайперов. Нас было четыре роты по сто человек. Всех мальчишек, кому было по 17 лет, осенью 1944-го года собрали и привезли на станцию Хоботово в Тамбовском лесу. Там нам выдали белье, гимнастерки, портянки и переодели в старые солдатские шинели. Мне досталась шинель с двумя заплатками и запекшейся кровью – ее сняли с убитого. Нам сказали: «Ребята, за тем ручьем стоят вековые сосны, спилите их и постройте землянку для каждого взвода, чтоб к зиме они были готовы». Мы должны были оборудовать стрельбище на месте большой ямы, жить в землянках и ходить учиться стрелять. Старший лейтенант, командир взвода и фронтовик напутствовал нас сразу: «Мальчишки, не пищать! В любую погоду – снег, дождь, мороз – мы будем на стрельбище и на тактических занятиях. Так будет на фронте. Только здесь по вам не стреляют, а там вас будут бомбить и обстреливать». Мы сразу взялись за работу: выкопали котлован, пилили сосны и таскали их на плечах. Однажды я не успел вытащить руку из-под бревна, и мне ее придавило. До сих пор на руке осталась шишка. Мы построили землянку с кирпичной печуркой на входе, а на ручье поставили плотину и привезли небольшую динамомашину – получилась своя электростанция, которая обслуживала одну еле горевшую лампочку. Умываться мы ходили к ручью - в любую погоду, даже зимой. А в землянке оборудовали баню. Воду для нее возили на санях бочками – набирали с ручья и сливали в котел. Из-за того, что воду было тяжело таскать, дежурный выдавал нам по два-три таза воды, не больше. Всплывающая подсказка

«Вблизи мина была страшная: каждый «рог» - это взрыватель, не дай бог его задеть»
В марте мы сдали стрельбу, и нас должны были отправлять на фронт. Нас переодели во все новое и выдали каждому по новенькой снайперской винтовке. Патроны к ним мы должны были получить уже на фронте. Нас посадили в вагоны и уже хотели отправлять, но вдруг поступил приказ, чтобы мы продолжали ходить на стрельбище и пристреливать свои мишени. И вдруг нам объявляют: «Война кончилась, победа». Но винтовки нам сдать не разрешили. Командир сказал, что, наверное, повезет нас на восток, воевать с Японией. Целое лето мы ждали приказа и жили в вагонах, на голых нарах, а укрывались шинелью. Но в сентябре война с Японией кончилась и нам приказали сдать винтовки, а потом прицепили вагоны к поезду и повезли – но не сказали, куда. Когда мы прибыли на вокзал, и нам скомандовали выходить из вагонов и строиться, оказалось, что мы в Ленинграде.

Всплывающая подсказка Еще когда я был в полковой школе, меня однажды забыли на посту, и я простоял всю ночь и простудился до того, что вся кожа покрылась чирьями. Мой товарищ взялся меня лечить: он выковыривал спичкой стержни чирьев, выдавливал их, обливал меня ихтиолкой и обматывал бинтами. Это все еще не успело зажить, и в таком виде я предстал перед медкомиссией первого балтийского флотского экипажа. На мне насчитали тридцать четыре следа от фурункулов. Женщина, которая меня осматривала, решила, что я пострадал от разрыва гранаты. Тогда медик-майор предположил, что гранат должно было быть две. «А что бы от меня осталось?» - возмутился я. Когда я рассказал, что со мной случилось, и как меня лечили, они удивились, что я вообще стоял перед ними, а не заработал заражение крови. Меня сразу решили направить на тральщики. «Там нужны очень здоровые ребята, а где мы найдем здоровее?» - заявил майор. Но снайперы на флоте не требовались, поэтому мне предложили стать радистом и направили в школу связи в Кронштадт. Там я учился «морзянке», изучал радиотехнику, даже видел кабинет изобретателя радио Попова, который преподавал в той же школе. После учебы мне сразу дали направление и повезли в Ораниенбаум под Ленинградом, по другую сторону от Кронштадта. Я служил на легком кораблике, переделанном под тральщик из рыболовецкого судна. Все лето мы тралили катерные мины, а их было много. Осенью мне пришло новое направление: меня снова отправляли в Кронштадт, но на другой тральщик - этот корабль был посолиднее, на нем мы тралили уже большие мины. На судне, к которому меня приписали, уже был один радист. Он пошел знакомить меня с радиорубкой, показал мне мою койку и место, куда поставить чемодан. Мне выдали капковый бушлат и пробковый матрас, который в случае крушения судна мог использоваться как плавсредство. Я познакомился со всем экипажем – и с минером, и с «маслопупами», как мы называли мотористов, и с сигнальщиками. К тому времени я научился грести на шлюпке, а минер, узнав об этом, стал звать меня с собой подрывать мины. Сначала их тралили, а потом расстреливали или подрывали. В первый раз, когда я с ним сплавал, правда, было жутковато. Вблизи мина была страшная: вся в ракушках, у нее торчали «рога», и я знал, что каждый «рог» – это взрыватель, не дай бог его задеть. Мы подплывали к мине на шлюпке, минер накидывал на «рог» петлю и мы отгребали в сторону, а потом тянули за веревку и мина взрывалась. А если на море не было никакой волны, то мы расстреливали мины из пушки.

На волосок от смерти, в полутора метрах от мины
Однажды наш корабль выполнял особое задание: мы проверяли весь Финский залив, смотрели, где надо установить маяки на месте разрушенных и «вешки», чтобы корабли и рыбаки могли ходить спокойно. Из Хельсинки мы шли между островами. Лежал туман – на Балтике он бывает часто - и на море стояла так называемая «мертвая зыбь». Командир корабля поставил меня на нос впередсмотрящим, потому что с мостика не было ничего видно. На меня надели прорезиненный противоипритный костюм - туман ложился на него и стекал каплями. Я увидел, как будто что-то появляется и пропадает по ходу корабля – похожее то ли бревно, то ли на дельфина. А вдруг это мина? На всякий случай кричу рулевому: «Леха, мина!» Он сразу дал сигнал мотористам остановить корабль. В это время командир уходил попить чай, и, когда корабль остановился, сразу выскочил из рубки. Оказалось, что мы прошли от мины примерно в полутора метрах. Потом мы спустили шлюпку и взорвали ее. За то, что я обнаружил мину, а рулевой не растерялся и быстро среагировал, комдив дал нам самое большее, что он мог – месяц отпуска. Мама удивилась, когда меня увидела: она подумала, что я дезертировал, а когда я ей все рассказал, она чуть не упала в обморок.

В последний год я служил в Керчи. Меня направили в экспедицию особого назначения на Рыбинское водохранилище. Там для нас построили дивизион тральщиков, которые мы должны были переправить по Волге и Дону в Азовское и Черное моря. И мы это сделали. В Керчи мы тралили побережье, начиная от Адлера и Новороссийска. Под Новороссийском вытралили магнитную мину специальным тралом, а еще находили акустические мины, которые реагировали на шум винта корабля. А в 1951 году я демобилизовался.

«Куда дальше терпеть, я не знаю»Всплывающая подсказка

На Украине у меня тетя, в Черниговской области живет племянница, а в Харькове я учился, у меня там остались друзья, у жены под Харьковом есть родня. То, что сейчас там творится, меня очень возмущает. Это вообще кошмар. Ведь наши ребята воевали с пособниками фашистов - бандеровцами. Мой товарищ рассказывал, как гонял их по лесам. Но всех так и не истребили. Они так обращаются с нашим посольством. Куда дальше терпеть, я не знаю.











версия для печати
Автор фотографий: Екатерина ВЕЛЬТ
Автор: Екатерина ВЕЛЬТ

Интервью


Культура и наука


Ракурс


Сетевое издание «Саратовские областные новости». Свидетельство о регистрации СМИ Эл № ФС77-75741, выдано 08 мая 2019 года Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций.
Учредитель - ООО "Полиграф"
Юридический адрес: г. Саратов, ул. Тараса Шевченко, д. 2А.
Контактный телефон: 8 (8452) 23-43-88.
Адрес электронной почты: saroblnews@gmail.com
Главный редактор: Шмырев Михаил Викторович